Следопыты “белые” и “черные”

Следопыты белые и черные

ИХ НАЗЫВАЮТ “черными следопытами”, “черными археологами” и “черными копателями”.

Кто-то копается в земле ради любопытства, а кто-то откровенно работает “на дядю”: собирает в местах захоронения воинские аксессуары и оружие, а человеческие останки цинично отбрасывает. Пуговицы, пряжки и прочая мелочовка времен Великой Отечественной попадает на Измайловский рынок в Москве. Аксессуары там продают за десятки долларов. А значки и медали идут за сотни… Впрочем, этот материал не только о “черных следопытах”, но и о вполне “белых”.

“Подарки” той войны

КОМАНДИР поискового отряда “Память” из Подольска Игорь Красильников показывает покореженную железяку: “Это ствол трехлинейной винтовки. Мы нашли его в нашем районе, где проходила линия обороны. Представьте: если так досталось металлу, то каково приходилось нашим бойцам?”
Битва за Москву датируется б декабря 1941 г., именно в этот день советские войска переломили ход войны, перейдя в контрнаступление. Но немцы на подмосковной земле объявились гораздо раньше. Так, с 24 по 29 октября 1941 г. 43-я армия сдерживала удар гитлеровских войск на Нарском рубеже. В течение шести дней здесь горела земля и не было видно неба. Очевидцы вспоминают: бои шли такие, что в течение одного дня деревни по нескольку раз переходили из рук в руки. Бойцы с ног валились от усталости; однажды уснули вповалку среди развалин какой-то деревушки – и наши, и гитлеровцы. А с рассветом продолжили бой.
На землях, где проходила линия обороны, раньше старались не строить жилья, но теперь дачные участки лепят без разбору. Значит, любого, кто копается на своем огороде, может ожидать неприятный взрывоопасный сюрприз. “Шли мы как-то через поселок, видим, мужик что-то пробивает во дворе – ломом, – вспоминает Красильников. – Едва отошли, он нас назад зовет: ребята, я на что-то железное наткнулся. Так вот, наткнулся он на немецкую шпринг-мину. На “лягушку”. Она сначала один раз взрывается, потом подпрыгивает – и еще разок. Отнесли мы ее в овраг, обезвредили”.
По закону найденные боеприпасы поисковики не имеют права ликвидировать сами, ведь они действуют от лица общественных организаций и, по большому счету, профессионалами не являются. Необходимо вызывать саперов, а в случае обнаружения оружия обязательно сдавать его в милицию. Но саперов порой приходится ждать по три дня. С другой стороны, у поисковиков, которые не первый год занимаются раскопками и не понаслышке знают, как выглядит боевая граната, выработаны свои методы и своя техника безопастности. Боеприпасы складывают в яму на дне оврага и разжигают костер. Разумеея, ставят оцепление и обязательно следят, чтобы взорвался весь “арсенал”.
Кстати, поисковики рекомендуют: если вы попали в лес, где когда-то шли боевые действия, обходите стороной любой непотушенный костер. И ни в коем случае не разводите огонь на кострище. Вдруг до вас здесь кто-то занимался “разминированием”!

Потомки разные бывают

И ВСЕ же главное – поиск и перезахоронение останков солдат. За 11 лет работы отряду “Память” удалось обнаружить 675 наших бойцов. Большинство из них так и остались безымянными. Установили только 240 имен – по смертным медальонам, по инициалам, нацарапанным на ложках, касках, котелках. Выходят на родственников погибших, переписываются с ними. А родственники всякие бывают: так, внук одного из бойцов, поднятых в этом году, оказался криминальным авторитетом. Связаться с ним не смогли – находится в бегах.
Останки наших бойцов всегда можно отличить от останков немцев – по значкам, гильзам или даже пуговицам от кальсон, которые обязательно найдутся рядом с костями. В немецких захоронениях часто встречаются предметы туалета: щетки, бритвы, тюбики. Мне показали даже баночку крема Nivea…
“Черные следопыты” охотятся, как правило, именно за немецкими аксессуарами. Бывали случаи, когда они открыто вступали в конфликты с поисковиками – угрожали, обстреливали транспорт. Для них та же пуговица от кальсон – ходовой товар. За любую наводку они готовы платить. “Я знаю много мест, где похоронены немцы, – говорит Красильников. – В одной деревне был их госпиталь, и наши по нему из “катюши” ударили. Там есть что покопать. Но я в эти места никого ни за что не поведу. Или, знаете, к нам иногда обращаются коллеги из Германии: давайте, мол, обозначим захоронения немецких солдат, поставим крест в лесу. А где гарантия, что послезавтра это кладбище не будет перерыто “черными копателями”? Мы такой гарантии дать не можем. И вообще – немцев мы сюда не звали. Если хотят забрать себе их останки – пожалуйста. А нам, я считаю, надо хоронить своих бойцов. Сколько их еще в подмосковной земле, одному Богу ведомо”.

Следопыты “белые” и “черные”